Мы часто давим на души наших родственников и знакомых, заманивая их в храм. На нас злятся, нас не слушают, а мы обижаемся, осуждаем своих ближних: я, мол, ему говорю, а он не делает. Но ведь слово о Боге и слово Божие вовсе не одно и то же. Когда мы говорим о Боге свое страстное слово — это слово наше, а не Божие, даже если мы, не переставая, цитируем Священное Писание, как это, кстати, сплошь и рядом бывает у иеговистов и других еретиков.
И люди, которые не принимают такого безблагодатного цитирования, вовсе не обязательно отвергают само Евангелие. Они очень часто отвергают наше насилие над их душами, и это бывает их целомудренной реакцией на наше бесстыдство, а мы в гордых мечтаниях мним себя чуть ли не апостолами и мучениками. Особенно вредит нашей проповеди наша же неблагочестивая жизнь. Мы злословим, раздражаемся, чревоугодничаем, мы пристрастны к деньгам и вещам, обидчивы и самолюбивы, нецеломудренны в одежде, жестах, словах — все это видят наши ближние, и, когда мы зазываем их в Церковь, они, шарахаясь от нас, отворачиваются и от Церкви. Из-за нас хулится имя Божие. Вчера мать полдня ругала дочку за то, что она чайник на телевизор поставила; до вечера ее ругала, а утром говорит ей: «Пойди в церковь, причастись». А дочь и думает, что если у меня такая мама, то я лучше не буду причащаться, чтобы самой такой не вырасти. Нужно нам самим стать на путь покаяния, а потом уже звать каяться других. Храни вас Господь.
(Священник Константин Островский — Советы спасающимся)
